Фигаро, следователь Департамента Других Дел. Дилог - Страница 147

147

– Фигаро, вы шутите?

– Ничуть. Подумайте сами, что мы имеем: подозрение на промышленный шпионаж − раз. Это всецело в вашей юрисдикции. Потом смерти на производстве: местная жандармерия провела расследование и закрыло дело как несчастный случай − это два. Некие странные ритуалы проводятся в стенах фабрики − это три. Чувствуете связь? Я тоже не чувствую.

– Но…

– Флафф, доказать деятельность культа, секты и любой другой колдовской шарашки, да еще склеить из этого дело жуть как сложно. Понимаете, культы, секты − все это разрешено законом.

– Но если секта проводит колдовские ритуалы…

– …то это всего лишь обязывает ее организаторов зарегистрироваться у местного представителя Департамента Других Дел. То есть, блин горелый, у меня. Представитель же ДДД обязан провести досмотр и подписать разрешение на отправление обрядов в том случае если они не представляют угрозы для общественности, самих членов культа и окружающей среды. Есть даже справочник − довольно толстый − в котором подробно описаны запрещенные обряды… я, правда, не могу похвастаться что помню их все.

– Но если секта не подала заявку?

– В этом случае ее деятельность будет приостановлена до проведения расследования, а руководство оштрафовано на одну двадцатую годового дохода каждый.

– Бред какой-то…

– Таков закон, Флафф, и не я его придумал. В Королевстве действует невообразимое множество самых разных сект, в том числе и довольно странные. Есть огнепоклонники − большая их часть работает брандмейстерами и приносит немалую пользу при тушении пожаров, есть друиды − у них, кстати, мощное лобби в министерстве охраны природных богатств и именно они являются авторами всех этих безумных новых законов ограничивающих охоту и рыбную ловлю… помню, торговцы пушниной устроили этим друидам настоящую травлю… Есть секта поклонников некоего Макаронного Бога − милейшие люди, устраивающие пивные вечеринки и раздающие детям конфеты, есть любители погодной магии, балующиеся снегом в июле − их давно забрали на службу горнолыжные курорты для иностранных толстосумов. А наши цифровики, создающие математические модели новых заклятий? У них тоже свой бог − какой-то древний осьминог, дрыхнущий на дне океана… Секты − обычное дело, Флафф. Они не противозаконны.

– Но… Я…

– Я понимаю ход ваших мыслей. Здесь происходит нечто странное − не спорю. Но вы тоже пытаетесь увязать события на фабрике с деятельностью некоей секты, иными словами, идете на поводу у сложившихся в обществе стереотипов: раз странное, то непременно колдовство, ворожба, секты, культы, летающие блюдца, Другие и прочая метафизика.

– Тогда что…

– Нет ни единого доказательства того, что эта ваша секта − если она вообще существует − причастна к несчастным случаям на фабрике. Стоп! − Фигаро поднял руку, − я вовсе не отрицаю самого факта существования секты − эти ваши фотографии довольно убедительны и, без сомнения, стоят того, чтобы копать в этом направлении. И я готов, черт, возьми, я буду этим заниматься! Но спокойно и без лишних телодвижений в сторону Инквизиции или, упаси боже, Ордена Скрытого Призрения… А теперь идемте в помещение, я уже ног не чувствую…

Утро среды неожиданно решило порадовать горожан погодой: когда солнце, наконец, показалось из-за гряды плоских восточных холмов, воздух сразу потеплел градусов на десять и народ повалил на улицы: размяться, наконец, после вынужденного заточения в домах. Из подворотен доносился детский визг − там уже кидались снежками и строили ледяные крепости, молодежь потянулась к озеру, сжимая подмышками коньки с успевшими заржаветь за год полозьями, а городские кумушки толпой валили на оживший рынок, где дворники уже вовсю орудовали лопатами, расчищая дорожки к торговым павильонам.

Фигаро неторопливо шагал по Большой Жестянке и, жмурясь от удовольствия, смотрел на плывущие по небу легкие перышки облаков. Следователь чувствовал себя немного глупо: не взглянув с утра на термометр он по привычке напялил толстую бобровую шубу и теперь потел как лошадь на пашне, однако шубу не расстегивал − чтобы не протянуло спину. Дойдя до перекрестка с Фабричным Проездом он остановился и заинтересованно огляделся.

У ворот Большой Пружинной происходило что-то любопытное: там стояла пара жандармских обозов с официальными синими лентами на фонарных кронштейнах и суетились люди в форме. Пара дюжих жандармов снимала с обоза «полевую кабинетку»: стол, кресло и железный шкаф с выдвижными ящиками − похоже, служивые собирались окопаться тут, как минимум, до позднего вечера. На это с выражением безнадежной покорности взирал фабричный сторож в фуражке с меховыми отворотами. В руке сторож, не скрываясь, держал бутылку к которой, время от времени, прикладывался.

– …Кому сказано: посторонним шастать не велено!.. А, это вы, господин следователь! Милости просим!.. А ты, курва, − жандарм переключился на сторожа, − чтоб никого без фабричной дохументы не пропускал! Сегодня только в строгом порядке, па-а-нимаешь!

– Господа, − следователь, не выдержав, принялся расстегивать шубу − где я могу найти ваше начальство?

– А, вы про Смайла, что ли? Дык он уже внутри − окучивает тутошнего управляющего… Стоп! Куды!.. Вот, господин следователь, сперва расчеркнитесь в ентом формулярии… Ага, спасибо, доброго вам здоровья… Приказ нонеча такой: всех входящих и выходящих брать на карандашик. Ну, то есть, если кто не из работяг местных.

Винсента Смайла Фигаро нашел в каптерке за проходной: главжандарм что-то обсуждал со старшим администратором Матье. Тот слушал, рассеяно кивая и делая пометки в пухлом блокнотике на цепочке, тянувшейся из кармана необъятной администраторской робы. Заметив следователя Смайл извинился, взял под козырек и подойдя к Фигаро крепко пожал ему руку за которую и уволок затем в сени.

147