Фигаро, следователь Департамента Других Дел. Дилог - Страница 41

Адам Фулл души не чаял в своей повозке.

Облегченная рама, усиленные передняя и задняя оси, немецкие рессоры и самое главное – кузов. Пять драгоценных пород дерева, резьба, лак, два лобовых керосиновых фонаря, складывающаяся крыша и внутренняя облицовка кабины – дуб, бук, граб! А колеса! Тонкие металлические спицы, каучуковое покрытие! Втулки ему сделали на заказ, а вот за подшипниками пришлось ездить в столицу. Фулл вложил в свою повозку больше, чем в свою квартиру на Запрудной и ничуть не жалел об этом, справедливо полагая, что является владельцем лучшего экипажа в городе. Нет, конечно же, ему было далеко до элегантных заводных фаэтонов от «Фродо и СынЪ» или изящных паровых ландо мануфактуры Жаклин Мерседес, но уж среди конных экипажей он, наверняка, был первым.

…За окнами клубилась снежная кутерьма; в тонкие стены деревянного домика то и дело начинал зло стучать снег. В углу потрескивала печка, на куче старых рогож и мешков с фуражом спали перепившиеся кучера, которых непогода застала на станции. Адам Фулл примостился у стены на старой диванной подушке и, время от времени подбрасывая в печку уголь, читал измазанный маслом «Тудымский Техник». Его внимание полностью поглотила статья, посвященная недавно представленному на столичной выставке четырехцилиндровому двигателю внутреннего сгорания, где вместо масла высокой очистки использовалась смесь керосина и алхимических катализаторов нового поколения. «Новый двигатель, читал Фулл, собран из деталей, отлитых из облегченных металлов и, по словам создателей, развивает мощность до двадцати лошадиных сил. При этом сам двигатель умещается на кухонном столе и весит всего два пуда».

Извозчик мечтательно вздохнул. «Двадцать лошадей, а вместо фуража лопают керосин, которому цена – копейка! Эх, скопить бы денег…»

Тут произошло что-то странное: комната перед глазами Фулла сделала кувырок.

Это было не то ощущение, о котором иногда говорят «надрался так, что забор колесом». Чувство было не физическим; просто на миг мир перед глазами извозчика перевернулся вверх тормашками.

«Что за…», успел подумать Фулл, а потом начался смертный ужас.

В голове у извозчика разверзлась бездна, и он рухнул в нее.

Странно – больше всего это падение напоминало какой-то необычный разговор: Фулл скользил в длинную черную трубу, а мысли его сами собой складывались в последовательные цепочки, которые рот озвучивал, точно площадной «брехач»-глашатай последние новости. Предназначались слова извозчика для высокого человека в белом костюме, который находился с Фуллом в трубе, но, почему-то, не падал.

«Твоя повозка доедет до города?», спросил человек.

«Не знаю», отозвались мысли Фулла против его воли. «Я не думал, что пойдет такой снег. Иначе бы взял сани».

«Я спрашиваю: доедет или нет?»

Человек в белом был рассержен; извозчик это чувствовал и понимал, что надо немедленно отвечать, иначе… «А что иначе?»

Ответ пришел незамедлительно: в голову Фулла ворвалась черная волна. Извозчик задыхался, захлебываясь в душных образах: люди со змеиными головами, вороны, кружащие над кладбищем, ланцет вскрывает вену, и кровь течет на серый песок, где-то в глубине темного коридора плачут дети, а огромное зубчатое колесо вращается в пепельных небесах.

Когда все закончилось, Фулл понял, что сделает для человека в белом все что угодно, лишь бы пережитый им только что кошмар снова не повторился. Он был готов ехать хоть на край света, даже если бы ему пришлось переплывать океан, прицепив повозку к собственной шее.

«Так доедем?»

«Да, простонал Фулл, скорее всего, доедем. Главное – перебраться через заносы на холмах. Дальше все будет путем…»

«Отлично! Через десять минут ты должен запрячь повозку и ждать у ворот. Все ясно?»

Фулл бешено закивал. Ему все было ясно.

…- и вот я, как последний дурак, прождал этот долбанный поезд на ветру под снегом и все для того, чтобы уехать обратно в город. Пол-империала содрал, черт! Иначе, говорит, с места не сдвинусь, мне по шарабану, где ночевать.

Следователь Департамента Других Дел Фигаро прервал возмущенную тираду для того, чтобы подцепить вилкой пельмень, обмакнуть его в сметану и отправить в рот. Пельмени были – высший класс: ароматные, напоенные мясным соком и здоровенные – не чета мелким мерзавчикам из столовой лавки, которые больше напоминали крупные белые горошины. Тетушка Марта готовила – объедение. Она была – золото.

Во дворе шаркали лопаты: Куш и Хорж убирали снег. Фигаро это казалось самым бесполезным занятием на свете: за ночь на улицах выросли настоящие снежные бастионы, причем некоторые из сугробов доходили до брюха взрослой лошади. Ветер, стенавший под стрехами всю ночь, почти стих, но снег все еще сыпал с низкого светло-серого неба. Хотя братьям такое времяпровождение даже нравилось: судя по звукам, доносящимся со двора, уборка, время от времени, перерастала в забрасывание друг друга снежками. Было холодно, и снег почти не слипался, но братьев это не останавливало.

Марта Бринн, хлопотавшая у печи, возмущенно воскликнула:

– Но как же прогноз погоды? Столичные синоптики телеграфировали: «Ясно, холодно». Может быть, кто-то просто спутал телеграммы?

– Синоптики! – Фигаро фыркнул. – Эти студенты-заочники из Коллегии, которые сперва курят листья конопли, а потом пялятся в хрустальный шар? Бросьте! Этих дармоедов давно пора разогнать.

– Неужели они так часто ошибаются с прогнозами?

– О, нет, что Вы! Их предсказания всегда точны. Просто даты не всегда совпадают…